И настал восемьдесят восьмой день.
И сказал Люцифер:
– Человека невозможно исправить. Даже Богу это не по силам.
ОТСРОЧКА — 3.
(«Будем наслаждаться. Нынешний день – наш; а после ты станешь прахом, тенью, преданием» – лат.)
Персий. Сатиры.
– И чего? – Валька недоверчиво смотрел на Рекуса.
– Чего-чего… Ничего! – пожал плечами тот, морщась и накалывая вилкой солёный огурец. – Сказал – и исчез.
– И поэтому ты выжил?
– Ну да, – нехотя ответил Рекус. Он уже жалел, что затеял весь этот разговор и так разоткровенничался со своим приятелем.
– Бре-ехня!.. – уверенно протянул Валька, разливая по новой.
– Что значит: брехня!? – раздражённо поинтересовался Рекус. – Если, я тебе говорю, сам его видел! И разговаривал с ним. Вот как с тобой!
– А-а!.. – махнул рукой Валька. – Шок у тебя был – и всё! Вот и привиделось. Ладно, давай! – он, не дожидаясь Рекуса, одним духом опрокинул свою водку.
Рекус, чуть помедлив, выпил вслед за ним. Он был слегка обижен.
– У меня тоже вот было!.. – прожевав колбасу, начал длинно и нудно рассказывать Валька какую-то совершенно дурацкую и скучнейшую историю.
Но Рекус его не слушал. Он вспоминал события того памятного дня, когда его укусила гадюка. Да причём так неудачно! Прямо в шею. Вздумал, блин, на травке поваляться!.. Повалялся.
И как потом из ниоткуда возник перед ним вдруг этот… бог?.. дьявол?.. и сказал ему буквально следующее. Рекус запомнил его фразу совершенно точно, слово в слово:
– Вы должны сейчас умереть, Геннадий Павлович. Но, если хотите, я могу дать Вам пожить ещё. До того момента, как я решу, что хватит. Ну как, согласны?
Помнил Рекус прекрасно и свой ответ. А что он мог ответить?
– Конечно, согласен!
А что же ещё?!
Проснувшись наутро, Рекус почувствовал, что у него словно пелена с глаз упала. Все эти дни он пребывал будто в каком-то шоке. И вот теперь, после вчерашней попойки с Валькой, наконец-то очнулся. То ли алкоголь на него так подействовал, то ли ещё что… Ну, не важно! Главное, что оцепенение спало. Мысли понесли сплошным потоком. И мысли эти были… Странные это были мысли. Необычные. Такие, какие раньше и в голову Рекусу не приходили. Никогда. До этого. Никогда!
Рекус лежал на спине, сцепив руки на затылке и уставясь в потолок, и размышлял.
Неделю назад я должен был умереть!.. – сверлила в голове неотвязная и чудовищная в своей очевидности мысль. – Неделю назад!.. Сейчас бы я лежал в могиле. В гробу, на кладбище, под землёй, – Рекус ощутил какой-то тёмный, первобытный ужас. Ему захотелось перекреститься. Но он не решился. – А я вместо этого лежу сейчас в кровати и обо всём этом думаю! – лицо его перекосила кривая усмешка. – Так кто я? Живой или мёртвый? Восставший из могилы зомби? Из ада.
Кстати, насчёт ада, – Рекус пошевелился. Ему стало вдруг почему-то неуютно. – Кто это был? Дьявол? – Рекус мрачно хмыкнул. – А кто же ещё? Естественно, дьявол! – тут же ответил он сам себе. – Кто ещё может смерть отсрочить? Да и зачем? Никому это кроме дьявола, не надо. Бог, насколько мне известно, такими вещами не занимается.
Так вот, если дьявол существует, то, значит ведь, и ад существует наверняка. А то, что дьявол существует, я теперь знаю точно. Единственный, наверное, из всех живущих на земле. Вот такая у нас интересная логическая цепочка получается! – Рекус уныло вздохнул и тоскливо пошарил глазами по потолку, словно надеясь найти там ответ на мучавшие его сомнения. Но ответа не было. – И что же мне теперь делать? Как жить? – принялся он думать дальше. – Зная совершенно точно теперь, что каждый грех зачтётся! В смысле, платить за него придётся. На том свете. Все вокруг живут, этого не зная, а я вот знаю! Ну, то есть все вокруг только догадываются, предполагают, а я знаю точно.
А это очень большая разница!.. О-очень!.. Принципиальная! – Рекус опять тоскливо вздохнул. – Догадываться или знать.
Как же мне теперь дальше-то жить?! А?.. В монастырь уйти? Грехи замаливать?.. Ну, проживу я ещё лет десять. И что?.. Ещё десять лет грехов? Дополнительно к отпущенным мне судьбой. Пара лишних столетий в аду?.. В перспективе?.. Хорош подарочек! – Рекус невесело усмехнулся. – Вот уж истинно подарок дьявола! И брать нельзя и отказаться невозможно! Повеситься, может, пока не поздно?.. А как «повеситься»!? Смертный грех! Самоубийство. С ума сойти! – Рекус даже на кровати сел. – Так что же мне теперь делать!!?? Не грешить? А как? Как можно жить в реальном мире и не грешить?! Не пить, не курить, тёлок не трахать? Так, что ли?.. Ну, не обманывать ещё, не воровать, не предавать… и прочее, и прочее!
Сплошные «не»! А что не «не»? Что тогда можно-то?! Как мне жить? По заповедям? А что такое «заповеди»? Их надо буквально исполнять?
Так там такие, например, есть: «Если правый глаз соблазняет тебя, то вырви его и брось. И если правая рука соблазняет тебя, отсеки её». И чего?..
А если не буквально, то как?.. По духу?.. Э-э!.. – Рекус безнадёжно махнул рукой. – Это уже тогда не заповедь получается! Там, где трактовки начинаются, там – всё! Пиши пропало. Это мы уже всё проходили. Революционное, блядь, самосознание!
Чёрт! а ведь ручаться-то ведь тоже теперь нельзя! – сообразил вдруг Рекус. – Да и чёрта лучше лишний раз не поминать. Всуе.
Ничего нельзя!! – раздражённо стукнул он кулаком. – А что «льзя»!? Что льзя-то!!?? Можно-то что?! Что!!??
Рекус вскочил с кровати, схватил с книжной полки с незапамятных времён мирно пылившуюся там Библию и наугад раскрыл её.
«Жена радует своего мужа…» – прочитал он.
Н-да… «Радует»!..
– Ген, ну, где ты там?! – послышался с кровати сонный голос Веры. – Чего ты там делаешь?
– Дурью маюсь! – ответил Рекус и захлопнул книгу. – Так когда у тебя муж-то приезжает?.. – рассеянно поинтересовался он, залезая под одеяло.
– Завтра! – обиженно ответила Вера. – Сколько раз тебе можно говорить!?.. Ну, иди ко мне! – тут же томно проворковала она и сладко потянулась. – Мне хо-олодно!..
И спросил у Люцифера Его Сын:
– Стоило ли спасать жизнь тому человеку? И продлевать её?
И ответил, рассмеявшись, Люцифер Своему Сыну:
– Он не хуже других.