Давайте, правду, — Вам же лучше!
Следователь
/ Владимир Высоцкий, «Рядовой Борисов» /
Действующие лица:
Александр Викторович (АВ), мужчина средних лет, следователь по особоважным делам.
Сергей Пантелеевич (СП), крепкий мужчина лет сорока узнаваемой наружности, в очках.
Место действия:
СИЗО, типичный кабинет для встреч со следствием/адвокатом и т.д. Стол, пара стульев… (в казённом стиле 90-ых годов).
Александр Викторович сидит за столом. Заводят Сергея Пантелеевича. Конвой выходит.
СП присаживается на стул (мысли вслух): Ба! Старый знакомый! Александр, свет, Викторович! (Следователь, блядь, мой дорогой.) Какими судьбами!..
АВ: Здравствуйте, Сергей Пантелеевич!
СП: Здравствуйте.
АВ: Тут, к сожалению, некоторая накладка вышла. Я никак не ожидал, что Вас так рано приведут. Да и что сам я так рано сюда попаду. Тут обычно ждать приходится часами. У нас сегодня встреча здесь должна состояться с руководителем следственной группы. Приедет и Ваш адвокат. Но они будут только к трем часам. Придется подождать.
СП: К трем часам? А сейчас сколько?
АВ: Двенадцать.
СП: И что мы будем делать?
АВ: Ну, посидим, поговорим…
СП(мысли вслух): Так-так!.. Понятно-понятно!.. Накладка, значит, вышла? «Посидим-поговорим»? И о чем? О делах наших скорбных, наверное? Расскажи-ка мне, любезный друг Сергей Пантелеевич, зачем же ты все-таки убил старушку-процентщицу? Ну, давай-давай! Что у тебя на этот раз подготовлено? Какие еще подходцы и подковырки? Порфирий, блядь, недоделанный!
АВ: И все-таки, Сергей Пантелеевич, зачем Вы…
(Убили старушку-процентщицу?!)
…все это организовали? Вы же прекрасно понимали, что это пирамида!
СП(мысли вслух): Меня сразу же охватывает сильнейшее раздражение. Опять «пирамида»! Вот все твердят: «пирамида… пирамида…», а никто не знает, что это такое. Хоть кто-нибудь бы объяснил! Просто жупел какой-то. Страшилка. Пугало. Раньше были «вредители» и «враги народа», а сейчас «строители пирамид». Вот спросить сейчас у него… Э, нет-нет! Так не годится! Ни в коем случае нельзя позволять себя втягивать во все эти разговоры.
СП: Лучше Вы мне скажите, в чем меня все-таки обвиняют? В мошенничестве? А в чем оно состоит? Вы же прекрасно понимаете, что никаких обещаний я никогда не давал! Я лишь говорил: до сих пор цены акций росли! И это была правда. Акции абсолютно ликвидны! И это тоже была правда. Акции действительно можно было продать в любой момент. Пункты были на каждом углу. А про то, что так будет продолжаться всегда, я, простите, никогда не заявлял. Так в чем же мошенничество?!
АВ: А люди всё воспринимали иначе.
СП: Ну, а я здесь причем?
АВ: Вы в них поддерживали эту веру!
СП: Каким, простите, образом?
АВ: Вот, скажем, Ваш Фонд МММ-инвест. Он практически ничем не занимался, а выплачивал, тем не менее, большие дивиденды. Это Вы делали специально, чтобы поддержать свою репутацию!
СП: Послушайте, я уже ничего не понимаю! Если бы я их не выплачивал, вы бы меня обвинили в том, что всем наобещал, «поддерживал в людях эту веру», а потом всех обманул. Если я выплачиваю – вы меня обвиняете, что я это делал специально, «чтобы поддерживать свою репутацию»! В общем, куда ни кинь, всюду клин! Вы мне хоть объясните, что же я все-таки должен был делать-то? Платить или не платить? А то, чего не сделай – всё не так!
АВ: Вы должны были работать честно.
СП: Ладно. Хорошо. Вот скажите, положа руку на сердце, вот Вы сами считаете, что я виновен?
АВ: Да.
СП: В чем?
АВ: В том, что Вы, умный, повели за собой дураков.
СП: Да почему же они дураки?! Они же реально получали деньги! Вот представьте себе: вы умный, экономист, все прекрасно знаете-понимаете и ни в какие МММ деньги не вкладываете. А ваш полуграмотный дурак-сосед вложил, заработал кучу денег и теперь живет припеваючи! Его жена ходит в норках, а ваша в отрепьях. Так кто же из вас дурак? Всем же, повторяю, реально все платилось!
АВ: Все равно было ясно, что это когда-нибудь рухнет!
СП: А когда? Конкретно? Через год? Через два? Через десять? Или, может быть, через сто? Когда-нибудь всё рухнет! И Земля остынет, и Солнце погаснет. Всё зависит именно от сроков.
АВ: Ну, не сто лет. Я думаю, максимум год-два вы бы еще просуществовали.
СП: Откуда Вы взяли эту цифру? «Год-два»? Сами придумали? Это кто-нибудь изучал?.. Впрочем, не важно. Почему же мне не дали просуществовать хотя бы эти год-два? Ведь закона я не нарушал? А у нас, вроде, правовое государство?
АВ: Это что бы у нас тогда было? Не было бы ни президента, ни правительства, был бы один Сергей Пантелеевич Мавроди? Вы должны были понимать, что государство не могло этого допустить!
СП: Ага! Вот именно. «Государство не могло этого допустить!» И оно этого «не допустило». Плюнув на все свои «законы»! Просто пришел человек с ружьем и всё закрыл. И заодно все деньги на грузовиках вывез неизвестно куда. Рад, что Вы всё это понимаете. А теперь скажите мне, пожалуйста, следующее. Как Вы считаете, должны меня посадить?
АВ: Да. Формально Вы действительно ничего не нарушали, но для блага всех остальных Вас надо посадить.
СП: «Для блага всех остальных»… Мне сразу же почему-то на память приходят на ум чеканные дантовские терцины:
Тот, на кого ты смотришь, здесь пронзенный,
Когда-то речи фарисеям вел,
Что может всех спасти один казненный.
Иными словами, дорогой мой Александр Викторович, если верить Данте, то за эту фразу Вы будете вечно гореть в аду. В восьмом круге, в шестом рве. Вместе с Вашим подельником Каиафой. Тем самым иудейским первосвященником, который подал, согласно евангельской легенде, совет убить Христа. Лицемерно говоря, что смерть (одного) Христа спасет от гибели (весь) иудейский народ. Позволит избежать ему гнева римлян.
И сколько мне, по-вашему, дадут?
АВ: Ну, судьи же у нас независимые. Скажут судье: «Надо дать Сергею Пантелеевичу от восьми до десяти лет. А сколько уж именно, сами решайте. Все же независимые!» Он подумает и скажет: «Ну, дадим девять лет», – смеется господин следователь.
СП: Понятно. Ладно, хватит. Давайте лучше, Александр Викторович, поговорим о чем-нибудь другом.
АВ: Но я тоже хочу Вас спросить: Почему же Вас все предали?..
СП: (Потому что они иуды.)
АВ: Даже передачи Ваши бывшие друзья не носят. А ведь даже среди бандитов правила чести существуют. Если один за всех сидит, ему все на обща скидываются.
СП: Меня они не интересуют. Это – падшие.
АВ: Знаете, Сергей Пантелеевич, меня вот что удивляет. Мы вот сейчас занимаемся акциями Газпрома. И такое впечатление, что Вас абсолютно все обманывали! Даже ближайшие сотрудники. Нажились, а потом выбросили, как использованный гондон.
СП(мысли вслух): Ого! Что-то не нравится мне эта излишняя резкость формулировок. Похоже, что меня просто-напросто провоцируют. Разводят. Психологическими экзерсисами, блядь, занимаются. Играют, в общем, как кошка с мышкой. Как Порфирий э-э… Петрович? Иваныч?.. (Черт! Отчество забыл. Ну, будем считать, что «Петрович».) Короче, как Порфирий этот блядский с Родионом Раскольниковым. С Родей. Впрочем, тема-то безобидная. Почему бы и не поболтать… Так хотите побеседовать? Извольте-с.
СП: Это нормально.
АВ: Что нормально? Что Вас бросили?
СП: Конечно. А зачем я им сейчас нужен?
АВ: Ну, не знаю… Мне бы лично было обидно.
СП: Почему? Наши с ними отношения были чисто деловыми и полностью исчерпывались словами: «Повинны беша работе» (старославянск.) – обязаны были работать. Всё! А так – у каждого своя жизнь. И это правильно.
АВ: Есть еще понятие порядочности. Могли бы хоть передачу Вам принести. Из тех миллионов, что у Вас украли. Я же был на обысках. Все прекрасно упакованы. Все в полном порядке. Живут в свое удовольствие. Но никто ведь из них с тех пор сам даже на волосок не поднялся! Вот как был тот уровень, так он и остался. Т.е. сами по себе люди абсолютно ничего из себя не представляют. Ноль! Всем, что у них сейчас есть, они обязаны исключительно Вам!
СП: Ничем они мне не обязаны! Никто вообще никому и ничем не обязан. Не они использовали меня, а мы использовали друг друга. Обоюдно! Они – меня, я – их. Когда мы перестали быть нужны друг другу – мы расстались. Это нормально.
АВ: У Вас есть друзья?
СП: Нет. Но это тоже нормально. Я в свое время интересовался психологией. (Чем, блядь, я только не интересовался!) Так вот: если у человека к сорока годам остается хотя бы один друг – значит, ему повезло! Вам, простите, сколько лет?
АВ: Мы с Вами, Сергей Пантелеевич, почти ровесники!
СП: Прекрасно. Вот у Вас есть друзья? Настоящие? Не просто коллеги по работе, а именно друзья?
АВ: Есть один… Да нет! Пожалуй, что нет!
СП: Ну, вот видите.
АВ: Вообще, у Вас такие странные взгляды…
СП: У меня не странные взгляды. У меня реальные взгляды. «Бросили!..», «обидно!..» – чушь все это! Человек сам всегда во всем виноват. Люди свободно гуляли по комнатам с деньгами, и за ними не было никакого контроля. Бери, сколько хочешь! Никто и не заметит. Не похвалит и внимания не обратит! Воруешь – и воруешь. Не воруешь – значит, не воруешь. Дело твое. Никого это особо не волнует. Естественно, они воровали! Это нормально. Это просто свойство человеческой природы. Любой бы на их месте воровал. Это, повторяю, нормально. Было бы удивительно, если бы они не воровали. Вот это было бы чудо! А так – все правильно!
Я же их сам фактически поставил в такое положение! Написано же в Библии: «не искушай!» А я их как раз именно искушал! Вон миллионы на полу валяются! Никто их даже и не считает. Бери, сколько хочешь! Никто даже и не знает, сколько их тут. Хочешь – бери! Не хочешь – не бери. Так чего теперь удивляться, что брали? Чего тут кого-то винить? Себя винить надо! Больше некого! Если бы люди в таких условиях не воровали – это было бы противоестественно. Противно свойствам человеческой природы. Это были бы уже не люди!
АВ: Так почему же у Вас контроля-то никакого не было?
СП: У меня просто не было времени этим заниматься. Мое время стоило дороже. Гораздо дороже! Они воровали быстро, но я зарабатывал еще быстрее! Значит, такое положение дел было для меня экономически оправданным. Это были просто накладные расходы. Как утряска-усушка. Бой стеклотары. Это как айсберг в тропическом море! Плывет и одновременно тает. Тропики, жарко! – так что тает быстро. И чем дальше – тем быстрее. Но айсберг большой! Так что шансы есть. Все зависит от скорости. Надо успеть доплыть до цели, пока не растаял! Быстрее!! Еще быстрее!
АВ: Вы говорите удивительные и странные вещи!
СП: Это просто правда. А Бог правду любит и нам велит. Как следователь! Что в Библии написано? «Господь праведен – любит правду» или «Господи! Кто может пребывать в жилище твоем?.. Тот, кто ходит непорочно и делает правду, и говорит истину в сердце своем». Ну, и т.п.
АВ: Вы цитируете Библию. Вы что, так религиозны?
СП: Нет. Просто мы говорим о серьезных вещах, о глубинных свойствах человеческой природы. О добре и зле, о правде и лжи. Так что и источник ссылок должен быть серьезный. Цитированием одних только светских писателей тут не отделаешься. Это ведь всегда всего лишь чье-то личное мнение. Всего лишь частное мнение данного конкретного человека, основанное лишь на его собственном жизненном опыте. Всегда весьма ограниченном. А тут нужен опыт поколений. Опыт тысячелетий.
АВ: Вы вот говорите «успеть доплыть до цели!» До какой? Какая у Вас была цель? Это же была пирамида! И рано или поздно она бы все равно обязательно рухнула! На что Вы вообще рассчитывали, когда все это затевали?
СП: Всё-всё-всё! Хватит! Вот о добре и зле – пожалуйста! Это сколько угодно. О погоде тоже можно поговорить. Вообще о любых абстрактных материях. Но – никаких пирамид! Ничего конкретного. Это уже запретные темы. И вообще давайте на сегодня закончим. Хватит. Устал я уже. В камеру хочу.
АВ: Хорошо, я Вас сейчас отведу. Продуктивная у нас была сегодня беседа… Хочу Вас обрадовать. Вам будет разрешено свидание с женой. Пусть она со мной свяжется. Вот телефон. Передайте ей через адвоката.
***
Следователь отводит Сергея Пантелеевича на ДПНСИ и препоручает охраннику. Тот сажает в стакан.
Размышления Сергея Пантелеевича:
Первое искушение закончилось. Порфирий Петрович уходит от своей жертвы.
Я сижу в стакане и злюсь. Во-первых, какого дьявола я все-таки дал втянуть себя во все разговоры?! На хуй они мне нужны! «Библия»!.. «Добро и зло»!.. Распелся! Всё это для следователей «кимвал бряцающий»! Тьфу, черт!.. Вот привязалось! Что я теперь, так и буду исключительно на церковнославянском выражаться? Хуйня это всё, короче! Бред!! Сивой кобылы. Или даже, скорее, мартовского зайца. Как у Алисы в Стране чудес. А я ведь сейчас фактически эта самая Алиса и есть. В Стране, блядь, чудес. Так что я ЗДЕСЬ пытаюсь объяснить?! Кому?!! Черной королеве? Чеширскому коту? Совсем уже, что ль, рехнулся?! «Беседа, блядь, у нас была продуктивная!..»
«Что остается от сказки потом,
После того, как ее рассказали?»
В.С. Высоцкий, песня из цикла «Алиса в стране чудес».
Как «что остается»? Протоколы остаются! Фиксирующие эти самые «сказки». Документы! Материалы уголовного дела.
Так, мол, и так. Такого-то числа в беседе со следователем упоминал о каких-то там якобы миллионах. Тем самым фактически признал, что они, эти миллионы, действительно были. А откуда, спрашивается, они могли взяться? И каким путем они могли быть нажиты, кроме как не преступным? Пусть нам тогда подсудимый это объяснит! Тем самым, господин судья, факт совершения преступления можно считать установленным. Подсудимый сам в этом признался. А следовательно…
Тьфу, блядь! Ну, я и мудак! Всё, короче! Больше… Да, но свидание с женой?! Хуй они чего потом разрешат, если я с ними вообще разговаривать не буду! Он же мне и сейчас только после разговора о свиданке сообщил. Видите, мол: Вы к нам по-хорошему, по-человечески – и мы к Вам тоже… Намекнул, в общем, тонко. Хотя чего там на хуй «тонко»! Ясно всё. Хочешь свидание?..
Черт!! Черт-черт-черт! Все теоретические схемы летят, похоже, в пизду. Жизнь, мать ее, властно вступает в свои права. Вот блядство, а?!.. Что же делать? Что делать? Блажен муж… блажен муж… яко кадило… научи мя… научи мя… Ладно, в общем, в камере на досуге подумаю. Время будет.
ЗАНАВЕС
Автор идеи/пьесы Игорь Сёмин
/ в соавторстве, разумеется :-)) /