Начало стандартное. Так же будет и в дальнейшем. Пламя, слабый звуковой фон и два голоса: слева мужской и справа юношеский. После окончания их беседы пламя и звук усиливаются, достигают максимума, на их фоне появляется название, висит секунд 5, а затем начинаются кадры, собственно, фильма.
И спросил у Люцифера Его Сын:
– Почему говорится: слуги сатаны, но рабы Божьи?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
– Потому что Мне служат свободные люди. Мне не нужны рабы.
С Д Е Л К А.
Герой сидит в скверике на лавочке и бездумно глазеет по сторонам. Видно, что делать ему нечего.
Неожиданно внимание его привлекает появившаяся на другой стороне аллеи какая-то делового вида девица. За девицей идёт парень с камерой, судя по всему, оператор. Телевизионщики! Девица остановливается, перебрасывается парой слов с оператором и начинает говорить что-то в камеру. Герой с ленивым любопытством наблюдает за происходящим. Все-таки какое-никакое развлечение. Девица стильная, вся из себя, в каком-то супермодном джинсовом костюме и темных очках. Классная, в общем, девица. Смотреть приятно. Видно, что девица герою понравилась.
Девица между тем заканчивает говорить, поворачивается и, держа в руке микрофон, решительно направляется прямо к герою. Оператор с включенной камерой на плече двигается за ней. Герой не успевает даже толком ничего понять, как телевизионщики оказываются около него.
Девица бесцеремонно усаживается рядом с героем, профессионально ему улыбается и начинает бойко тараторить: «Здравствуйте! Это программа «Религия в современном мире». Вы в прямом эфире. Мы хотели бы задать Вам несколько вопросов. Вы не против?» – «Хорошо,» – растерянно и несколько невпопад отвечает герой. До этого с телевизионщиками он никогда никаких дел не имел и сейчас совершенно потерялся. Включенная и направленная на него телекамера сковывает и мешает думать. Он чувствует себя перед ней каким-то сразу поглупевшим.
«Представьтесь, пожалуйста, – бодро продолжает тем временем девица. – Имя, возраст, профессия?» – «Игорь, 40 лет, дизайнер.»
– «О! Какая у Вас современная профессия! – обрадовалась девица. – Это замечательно! Это как раз то, что нам нужно! Поскольку нас интересует отношение к религии именно современного человека. Вот как раз такого, как Вы. Игорь! В последнее время, вот, в обществе наблюдается резкий поворот в сторону религии, церкви, веры в бога. Стали отмечаться религиозные праздники, руководители наши публично в них участвуют… Как Вы к этому относитесь?» – «Ну, в общем-то, положительно,» – мямлит герой.
(Мысленный голос героя: «А как я, действительно, к этому отношусь? Да никак! До фонаря мне на все эти праздники! Я и в церкви-то ни разу в жизни не был.») – «Вы считаете это нормальным?» – с крайне заинтересованным видом уточняет девица. – «Что нормальным?» – как попка повторяет за ней герой. – «Что сейчас происходит возврат к религии,» – терпеливо поясняет ему корреспондентка. – «Да!» – глупо улыбаясь и косясь на камеру, отвечает герой. Он чувствует себя полным дураком. – «А почему?» – «Что почему?» – опять тупо переспрашивает герой.
Он всё никак не может отвлечься от камеры и хоть как-то сосредоточиться. В голове у него ни единой мысли.
«Почему Вы считаете, что возврат к религии – это для общества хорошо?» – с поистине ангельским терпением снова повторяет свой вопрос корреспондентка. Улыбка на её лице становится, правда, несколько напряженной. Похоже, она начинает подозревать, что нарвалась на идиота.
Герой, наконец, кажется, разозлился и стряхнул с себя охватившее его оцепенение.
«Я считаю, что человек должен во что-то верить. Во что-то светлое, – тщательно подбирая слова, медленно произносит он. (Внутренний голос: «Кажется, так?.. Да, именно. Именно так!») – В бога, в коммунизм – не важно! Но во что-то верить надо.»
– «Угу… понятно… А скажите, Игорь, Вы сами в бога верите?»
– «Я? Да нет, пожалуй, – смеётся герой. Он окончательно оправился от смущения, освоился и чувствует себя теперь совершенно свободно и раскованно. – С детства веру не привили, а сейчас уже поздно, наверное, убеждения менять.»
– «Ага! Прекрасно! – чему-то опять обрадовалась девица. – Итак, – вы в бога не верите?»
– «Нет,» – с улыбкой подтверждает герой.
– «И в церкви, значит, наверное, не бываете?» – девица – само любопытство.
– «Нет, конечно.» (Внутренний голос: «Чего ей надо?»)
– «Хорошо. А вот такой, несколько странный вопрос. Если Вы не верите в бога, то наверняка ведь не верите и в дьявола? Ну, что он существует?»
– «В дьявола? – удивленно переспрашивает герой.
(Внутренний голос: «В какого еще, дьявола?! Что за идиотские вопросы? Может, это какая-нибудь провокация? Когда людям всякие дурацкие вопросы задают и скрытой камерой снимают, наблюдая за их реакцией? Дьявол-то здесь причём?») – Конечно, не верю.»
– «Итак, перед нами современный человек, который якобы ни во что не верит, – поворачивается к камере девица. – Ни в бога, ни в черта. Сейчас мы проверим, так ли это! Игорь, Вы не верите ни во что, я Вас правильно поняла?» – снова обращается она к Игорю. – «Да,» – не понимая еще, куда она клонит, но уже чувствуя какую-то ловушку, подтверждает герой. Видно, что назойливость корреспондентки начала его уже несколько раздражать. Ему все больше начинало казаться, что его просто-напросто специально выставляют перед всем светом каким-то дурачком. На всеобщее посмешище. На потеху почтеннейшей публики.
Внутренний голос: «Что это еще такое!? Что я ей тут, шут гороховый, что ли?)
– «Хорошо. Тогда не согласитесь ли Вы подписать вот этот документ?» – корреспондентка держит уже в руках какую-то бумагу. Ни герой, ни зрители не успевают даже заметить, откуда она её взяла.
– «Что это?» – почти грубо спрашивает герой.
– «Читаем! – опять поворачивается к камере корреспондентка и начинает вслух читать. – Договор. Я, такой-то, такой-то, продал душу дьяволу за 10 тысяч долларов. Число, подпись. Если Вы, Игорь, действительно ни во что не верите, – голосом профессионального провокатора с вкрадчивой улыбочкой предлагает она герою, – подпишите её. Это же для Вас ничего не значит!»
– «Зачем? Зачем я буду её подписывать?» – пробует отшутиться герой.(От такого поворота событий он опять несколько подрастерялся и сейчас лихорадочно соображает, что в этой ситуации делать!? Собственно, волнует его не столько сам смысл происходящего – какая там ещё душа! ясно же, что это полный бред, шляпа! подстава какая-то! – сколько страх оказаться в смешном положении, позволить выставить себя полным болваном. Перед всем честным народом. Черт! В чем же здесь подвох-то?!) «Чтобы получить 10 тысяч долларов!» – радостно сообщает ему между тем девица, с явным интересом наблюдая за его реакцией. – конецформыначалоформы«Если я подпишу эту бумажку, мне дадут целых 10 тысяч долларов?» – с веселым выражением лица включается в игру и герой, делая вид, что всё это его ужасно забавляет.
На самом же деле ему не до веселья.
Внутренний голос: «Что за бред! Какие ещё 10 тыщ баксов?! Ясно же что никто мне их давать не собирается, это и ежу понятно. Но в чём хохма-то? Скрытая камера какая-нибудь? Розыгрыш?.. Ждёт, наверное, мымра, что я испугаюсь? И откажусь подписываться?»
«Да! – еще радостнее подтверждает тем временем девица. – Подпишите, и я прямо сейчас их Вам выдам!» – «Ну, Вы хоть их покажите мне сначала, – шутливо просит её герой. – Чтоб я хоть знал, за что душу продаю.»
Девица охотно смеётся вместе с ним и с ловкостью фокусника мгновенно извлекает откуда-то плотный конверт.
«Итак, в этом конверте ровно 10 тысяч долларов! – громко говорит она в камеру. – Давайте посмотрим… – она открывает конверт, достаёт оттуда пачку стодолларовых купюр и вертит ею перед камерой.
(У героя глаза на лоб лезут. Шутка начинает заходить слишком далеко. Крупно: поражённое лицо героя.)
– Как только Игорь подпишет договор, я ему их отдам. Но только всё должно быть всерьёз, – лукаво смотрит она на героя и кокетливо ему подмигивает. – Подписывать надо кровью! У-у-у!.. Как это во всех страшных сказках требуется. Вот у меня в руках специальная одноразовая иголочка, ну не иголочка, а специальная штучка такая, которой колют, когда кровь из пальца берут. Я сейчас уколю ей Игоря, он приложит палец к договору и, таким образом, скрепит его своей кровью. Ты готов? Извини, что на ты перешла, это я от волнения!» – оживленно обращается она к Игорю, держа в руках свою запечатанную в целлофан иголку.
И, смеясь, добавляет: «Иголочка совсем тонюсенькая, больно не будет – гарантирую. Проверяли на нашем операторе Косте,» – она кивает на оператора с камерой, который на этот её жест никак решительно не регирует и продолжает как ни в чем не бывало спокойно и дальше заниматься своим делом.
Пока герой с глупым видом таращится на оператора-Костю, корреспондентка живо хватает его за руку, быстренько протирает влажной ваткой указательный палец и легонько колет распечатанной уже иголкой. Герой даже сориентироваться не успевает и лишь безвольно наблюдает за происходящим. Как она хватает его за палец,.. протирает,.. колет,.. (Больно, кстати, действительно не было.) Не успел он и глазом моргнуть, как всё уже закончено, и на подушечке его указательного пальца выступила малюсенькая ярко-красная капелька.
«Приложите вот сюда, пожалуйста, – девушка протягивает ему лист. Герой послушно прикладывает. – Итак, дорогие наши телезрители, Игорь действительно не испугался подписать договор с дьяволом о продаже своей души. И даже скрепил его кровью! – корреспондентка поднимает договор повыше и держит его некоторое время перед камерой. – А вы бы решились на такое? Пишите нам. Или шлите свои сообщения по электронной почте. Адрес нашей электронной почты,..» – корреспондентка быстро что-то произносит. Герой (и зритель) успевает разобрать только слово «собака». Впрочем, ему сейчас не до этого. Он пребывает в каком-то трансе. Договор,.. кровь,.. деньги…
Герой смотрит на конверт. Потом осторожно заглядывает внутрь.
Внутренний голос; «Доллары! Ей-богу доллары! (Герой щупает их рукой.) Доллары! Щупай, не щупай.
Мне их что, правда дали? Они мои? Или это всё для камеры было, а сейчас отбирать начнут?» Герой поднимает глаза. Корреспондентки рядом уже нет. Герой успевает только заметить, как они с оператором садятся в какой-то , судя по всему ждавший их всё это время микроавтобус, который сразу же тронулся с места и через секунду исчез в плотном потоке машин. Всё! Никого! Ни корреспондентки, ни камеры, ни оператора. Только конверт с деньгами да ватка на указательном пальце. Больше ничего вокруг решительно не изменилось. (Камера показывает абсолютно мирную обстановку вокруг.) Как будто и не было ничего. И все эти 15-20 минут герой просто мирно просидел на лавочке, праздно глазея по сторонам.
Вид героя, переводящего взгяд на палец с ваткой. Крупно: палец с окровавленной ваткой. И сразу же появляется негромкий знакомый церковно-колокольный фон (как в предыдущих сериях). Герой переводит взгляд на доллары. Камера крупно показывает пачку долларов. Потом опять палец. Опять доллары. (Не переводить камеру с пальца на доллары, а просто один кадр сменяет другой.) И так несколько раз, во всё более убыстряющемся темпе, под всё более громко звучащий фон.
Наконец на пике всё резко обрывается, звуковой фон исчезает, и мы видим героя, который, всё так же сидя на скамейке, вертит пачку в руках, потом решительно суёт её в конверт, конверт – в карман, встаёт и быстро направляется к автобусной остановке. Он едет домой.
Дома первым делом герой бросается смотреть программу.
Он взволнован, поэтому вполголоса бормочет: «Так… 1-й канал,.. НТВ… Ну, где? Она же говорила: прямой эфир? Где эта передача? Как её там? «Религия…», «Современное общество…»? Ну, где, короче?! Хоть что-нибудь похожее?.. Ничего. Даже близко. Какая там ещё религия! В современном мире. Кого это сейчас интересует! Обычные сериалы, вся эта тягомотина бесконечная, песнопения и свистопляски. (Герой бросается в кресло и откидывается назад, глядя невидящим взглядом перед собой и сцепив пальцы на затылке. Сначала камера показывает героя со стороны, потом крупно: его голова со сцепленными на затылке пальцамию Далее – не бормотанье, а внутренний голос.)
Так-так-так!.. Ну, и чего? Где же это сейчас, интересно, выступление? Может, спутниковый какой канал? Платный? Или кабельный? Может. Но вряд ли. Будут тебе по платному такую чушь передавать! Которую и даром смотреть никто не будет… Но деньги-то мне дали! Действительно дали. И я за них кровью расписался.
(Задним полупрозрачным фоном: рука героя, кисть, женские пальцы, колющие ему в подушечку пальца иголкой, кровь. Капелька крови на пальце – очень крупно. С этого момента – с появления крови – снова негромкий совсем звуковой фон. Картинки воспоминаний исчезают, но звуковой фон остаётся.
Затем герой вскакивает. Потом опять кидается в кресло и замирает в той же позе – со сцепленными на затылке руками. Опять – крупно голова героя.)
Чёрт! Чего-то мне всё это не нравится. Совсем не нравится!
Хм!.. А чего от меня хоть требовали-то? Ничего! В том-то и дело, что ничего. Абсолютно! Просто «душу». И что теперь? У меня теперь что, души нет? Или это только после смерти? Как у Фауста? Дьявол, надо было хоть договор почитать. «Договор»! Да это филькина грамота какая-то, а не договор!.. Почему же «грамота» – нормальный договор. Мне его зачитали, предложили подписать – и я его добровольно подписал. Кровью. (Полупрозрачная картинка воспоминаний: прикладывающийся к договору палец с капелькой крови. Звуковой фон становится чуть громче.) Всё правильно, всё честь честью.
Охренеть можно! Так я действительно, что ли, получается, дьяволу душу продал!? (Звуковой фон ещё громче.) А вдруг он правда есть? Дьявол этот. И что тогда?.. (Герой опять вскакивает и начинает метаться по комнате.)
Бред!!! Бред-бред-бред! Бред-бред-бред-бред-бред!! Нет же никакого дьявола. Нет! Не-ту!! Я в это не верю! Не-ве-рю! Как он выглядит? Как девица в джинсах? И с микрофоном? Чушь! Чушь!! Не может этого быть! Не может!! Не может вот – и всё!.. Не может-то не может – а деньги? Деньги могут? Деньги тогда откуда? Вот же они. ( Герой вертит в руках конверт, достаёт из него пачку долларов.) Они же есть? Есть! Ну, так?..»
Герой бросает взгляд на телефон. Секундная пауза – и начинает лихорадочно набирать номер.
Экран дробится. Два небольших квадрата в левом верхнем и правом нижнем углу. В верхнем – разговаривающий по телефону герой, в нижнем – его собеседник, друг его институтский, которому он позвонил. В основном экране – ревущее пламя во весь экран и прямо внутри, в пламени, небрежно сидящий в кресле, закинув ногу за ногу дьявол. Молодой мужчина лет 35-и. Со снисходительно-непроницаемым, слегка скучающим выражением лица тоже слушающий разговор героя с приятелем. Лицо его на протяжении разговора не меняется.
В верхнем углу герой держит у уха трубку, в нижнем – звонит телефон. Потом в нижнем трубку снимают. Приятель героя.
Приятель: «Алло!»
– «Привет, Димыч!» – «А, привет!» – «Ну, как сам?» – «Да потихоньку… На дачу вот своих отвёз. А у тебя как?» – «Да тоже!.. Слушай, Дим. Я чего тебе звоню. Я тут книгу одну читаю, забавную. И там герою предлагают продать душу дьяволу.»
– «Что? Что продать? Душу?» – удивленно переспрашивает друг.
– «Ну да. Ну, сюжет просто такой! – спешит пояснить герой. – Ну, книжка такая!» – «Ну и что?» – «Нет, вот я и подумал. А вот интересно, если бы мне, скажем, предложили, я бы согласился? А почему нет? В бога я не верю, в дьявола тоже. Почему нет? Вот ты бы согласился, если б тебе предложили?»
– «Что предложили?»
– «Ну, что-что! Ну, душу дьяволу продать! Если б предложили. Ты бы согласился?» – «Нет!» – тон приятеля совершенно категоричный.
– «Почему? – холодея, спрашивает герой. – Ты что, в дьявола веришь?»
– «Ты чего, душу у меня, что ли, хочешь купить?»
– «Да при чем здесь я! Я вообще говорю. Чисто гипотетически.»
– «В общем, я бы не согласился.»
– «Но почему?!»
– «Не согласился бы, и всё! » – приятель явно хочет закрыть поскорее эту тему.
– «Ну, понятно… Слушай, мне тут в дверь звонят! Попозже перезвоню! Давай!»
– «Давай, пока!»
– «Пока!»
Оба вешают трубки. Герой так и замирает в задумчивости с положенной трубкой в руке. Приятель его, положив трубку, тоже несколько мгновением с сомнением на неё смотрит и чуть заметно пожимает плечами.
Резкий звук звонка в дверь. Всё исчезает (и звуковой фон в том числе), и мы видим героя, открывающего жене дверь.
Жена, проходя в прихожую и ставя сумку на стул: «Чего не открываешь?» – Герой: «Да я на балконе был, не слышал…» Жена начинает разуваться.
– «Вер, а вот если бы тебе душу дьяволу продать предложили, ты бы согласилась?» – «Что за дурацкий вопрос!» (удивлённо поднимает голову) – «Почему дурацкий? Вопрос как вопрос. Согласилась бы? Если б бабки хорошие дали?» – «Отстань ты от меня со своими глупостями!» – «Нет, ну согласилась бы? За деньги? За большие?» – «Я вообще не хочу на эту тему разговаривать.» – «Почему?» – «Да отстань ты от меня! Зачем вообще об этом разговаривать!» – «Да я просто так спросил.» – «Ну, и отстань. Поговорить, что ль больше не о чем? Лучше скажи, ты хлеб купил?»
С этими словами разувшаяся и одевшая тапочки жена берет со стула свою сумку и идёт на кухню.
Герой стоит на месте и смотрит перед собой. Он подавлен, почти в шоке.
Голос жены из кухни: «Так ты купил хлеб?» – «Купил…» – бормочет герой. – «Что!?» – снова кричит жена. – «Да купил, купил!» – раздражённо кричит герой и негромко добавляет про себя: «Меня тут самого, кажется, купили! По дешёвке, как лоха последнего развели», поворачивается и проходит к себе в комнату.
Там он останавливается и, замерев на месте, смотрит перед собой.
Несколько секунд его подавленное лицо, потом внутренний голос отчаянно: «Да нет же никакого дьявола!!! Нет, нет и нет! Не знаю я, что это за деньги, и с чего это мне их всучили, с какого перепугу, но вот что дьявола нет, я знаю совершенно точно!! А если он есть, то пусть явится! Пусть! Вот прямо сейчас!! Вот тогда я и поверю!.. Ну, где же он?! Нету?»
В кресле у стола неожиданно возникает молодой мужчина лет 35-и. Тот самый, который сидел в пламени и слушал телефонный разговор героя с приятелем. Он сидит в той же позе, закинув ногу за ногу, в том же кресле и в той же самой одежде и снисходительно-лениво посматривает на побледневшего и потерявшего дар речи героя. Одновременно появляется знакомый уже звуковой фон. Довольно громко. И еле-еле, почти незаметно – пламя на заднем плане во весь экран.
«Вы, кажется, звали меня, Игорь Иванович?» – после некоторой паузы спокойно и вежливо интересуется мужчина.
– «А…А…» – герой беззвучно раскрывает и закрывает рот и не может вымолвить ни слова. Мужчина спокойно ждёт.
– «Кто Вы? – кое-как смог наконец выговорить герой. – Как Вы здесь оказались?» – «Странный вопрос, – пожимает плечами мужчина. – Давайте-ка не будем терять времени и перейдем сразу к делу. Так зачем, Игорь Иванович, Вы хотели меня видеть?» Герой во все глаза смотрит на сидящего в кресле незнакомца и всё никак не может осмыслить происходящее. Лицо героя с широко раскрытыми от ужаса глазами.
Внутренний голос: «Это что, действительно… дьявол?! Черт? Сатана? Так значит, он все-таки действительно существует? И ад, и всё, что в Библии написано… Так всё это правда?! Стоп-стоп-стоп! Не о том я думаю! Что-то важное… важное… что-то такое… Ах, да!!! Душа!! Душа! Я же продал ему душу!!»
«Я хочу вернуть свою душу, – внезапно осипшим голосом произносит герой. – Я не понимал, что делаю!» – тут же жалобно добавляет он, чуть не хныча.
На лице мужчины мелькает лёгкое презрение. Опять крупно лицо героя.
Внутренний голос: «Ну и пусть! Пусть презирает! Уж кого-кого, а ЕГО-то стесняться не приходится! ОН меня и так насквозь видит. Со всеми моими потрохами. Что никакой я не герой! Только бы душу вернуть!! Только бы вернуть!»
– «Вы же взрослый человек, Игорь Иванович, – мужчина с любопытством разглядывает героя, как какое-то редкостное насекомое. – Что значит, Вы не понимали?» – «Я думал, что Вас нет, – потерянно бормочет герой. – Я думал, что это какая-то дурацкая шутка, розыгрыш телевизионщиков.» (Внутренний голос: «Неужели я действительно с Самим Дьяволом разговариваю?! Это же просто бред какой-то!»)
– «А деньги Вы зачем брали тогда, а, Игорь Иванович? – мягко переспрашивает мужчина. – Если думали, что всё это шутка?»
– «Ну, дают же – чего не взять! – торопливо поясняет герой, пытаясь объяснить свои действия. – Я откуда знаю – может, им так надо? Это уже их проблемы.»
– «Да-да! – охотно подхватывает мужчина. – Вот и я тоже: смотрю – продают, отчего ж не купить? Я откуда знаю, может, Вам так надо? Это уже Ваши проблемы!»
Герой растерянно молчит, не зная, что на это ответить.
– «Ладно, впрочем, – так и не дождавшись ответа, весело продолжает мужчина. – Не в этом дело. Все мы иногда ошибаемся. Так Вы, как я понял, хотите расторгнуть нашу сделку? Это так?»
– «Да, да!! – чуть не кричит герой. – Хочу!! Расторгнуть! Вернуть деньги!! Вот они, пожалуйста!» – герой бросается доставать пакет с деньгами.
– «Минутку, минутку, Игорь Иванович! – успокаивающе поднимает руку мужчина. Игорь замирает. – Деньги пока доставать не надо. Сейчас, по крайней мере. Дело вот в чем, – мужчина делает паузу, испытующе глядя на героя. Герой слушает, затаив дыхание и боясь пропустить хоть слово. – Так вот. Сегодня или завтра с Вами свяжется один человек. Зовут его, кстати, тоже Игорь, как и Вас. У него будет Ваш договор. Если он Вам его вернет завтра до полуночи – будем считать его расторгнутым. Добровольно вернет, Игорь Иванович! Запомнили? Добровольно! Если же не вернет – увы! – мужчина шутливо разводит руками. – Тогда всё останется в силе.
Итак, Вы всё запомнили? Он должен добровольно вернуть Вам Ваш договор завтра до 12-и часов ночи. Тогда Вы свободны. И впредь уж будьте, пожалуйста, поосмотрительней. Если же нет… Вы меня поняли? – он вопросительно, приподняв брови, смотрит на героя. Тот поспешно кивает. – Прекрасно. Постарайтесь с ним договориться. А теперь разрешите откланяться, – мужчина мельком смотрит на висящие на стенке часы. – Спешу. Дела. Итак, Игорь Иванович, всего наилучшего.»
С этими последними словами мужчина исчезает. Звуковой фон и пламя – тоже.
Герой некоторое время тупо смотрит на пустое кресло, потом тяжело опускается на диван. Он чувствует какое-то огромное, чудовищное, ни с чем не сравнимое облегчение.
Внутренний голос ликующе: «Спасен! Спасен!! С этим Игорем осталось только договориться. А-а!.. Договоримся уж как-нибудь! Живой же человек! Из плоти и крови. А человек с человеком всегда общий язык найдут. Это тебе не с Самим Сатаной договариваться. Которого неизвестно даже, где искать.
Так, значит, Сатана действительно существует! И бог, и Библия… Так всё это правда! И ад, значит, существует. Господи ты боже мой, как же теперь с этим жить-то? Это же… Это же всё меняет! Завтра же в церковь начну ходить, вообще другую жизнь начну. Молитвы все наизусть выучу и вызубрю. Может, вообще в монастырь уйду, грехи замаливать… Ну, монастырь, это я, конечно, загнул с горя. Да бог уж с ним, с монастырем! Это, наверное, всё-таки не для меня, но вот что жизнь я свою теперь полностью изменю – это уж точно. Библию завтра же куплю обязательно! Еще, может, что-нибудь. Псалтырь какой-нибудь или что там?.. Я же вообще ничего не знаю. Какие еще святые книги существуют… Что хоть там про Сатану-то пишут?.. А кстати, (лицо героя меняется, ликование сменяется страшным подозрением и последующим ужасом осознания) чего это Он меня вдруг простил??!! И что это за Игорь такой? Правая рука Самого Дьявола! Кто он?!»
Звонит телефон. Герой рассеянно снимает трубку. (Жене, наверное, как обычно, уже какая-нибудь подружка звонит.)
Экран опять разбивается. Так же точно, как и во время беседы с приятелем. Появляется сидящий в пламени дьявол и звуковой фон. Только в нижнем углу собеседник героя затемнён, виден только его чёрный силуэт (на тёмном же фоне).
– «Алло!» – «Игорь?»
– «Да,» – машинально отвечает герой и чувствует, что внутри у него все оборвалось. Он уже понял, кто это.
– «Завтра в три часа жду тебя у себя дома. Записывай адрес. (Герой безропотно записывает адрес.) Записал?» – «Да. А кто это?»
– «Ты знаешь, кто это, – собеседник противно хихикает. – И вот еще что. Сынишку своего с собой захвати. Он у тебя сейчас на даче? Вот съезди и захвати. До трех как раз успеешь.» – «Зачем?» – совершенно безжизненным голосом спрашивает герой.
– «Зачем? – натурально удивляется собеседник. – А ты догадайся.»
Герой молчит. «Мальчики – моя слабость, – любезно поясняет собеседник и опять хихикает. – Особенно совсем молоденькие. Твоему же всего 5 лет, кажется, да? Как раз то, что надо. Самое оно! Короче, завтра в три часа. Вазелин на всякий случай захвати, ну, или крем какой-нибудь, а то у меня, кажется, кончился. Я, конечно, скажу ребятам, но и ты на всякий случай лучше захвати. Ну, пока. Жду.»
Собеседник вешает трубку. Герой некоторое время в полном ошеломлении на неё смотрит (слышны короткие гудки), потом осторожно, словно боясь разбить, положил на место.
Экран с квадратиками, с дьяволом, пламенем и звуковым фоном остается. Только в нижнем углу собеседник героя превращается постепенно в какого-то то ли спрута, то ли паука; в общем, в какой-то неясный чёрный клубок шевелящихся щупалец.Фон там тоже тёмный, так что всё – смутно.
Герой стоит в полном шоке. Он всё никак не мог поверить в реальность происходящего.
Внутренний голос: «Этого просто не может быть! Это какой-то злобный сон, и я сейчас проснусь! Не может же этот кошмар быть на самом деле! Причём тут мой пятилетний сын?! Что значит: «мальчиков люблю! самое оно! вазелин захвати!»
Он хочет, чтобы я привез ему для развлечений своего единственного сына?! Пятилетнего ребенка! Он что, действительно полагает, что я это сделаю?! И что он там в конце про «ребят» сказал? Так их там еще и несколько будет?! Ах ты, сволочь!! Да я сейчас в милицию позвоню! Чтобы этот вертеп твой вонючий прикрыли, тварь! Какой там у тебя адрес?»
Герой в слепой ярости хватает бумажку с записанным на ней адресом. Руки его дрожат. Он негромко бормочет вслух: «Так!.. Куда звонить!? 02?»
Он протягивает уже было руку к телефону и вдруг замирает.
Внутренний голос: «И что?.. Что я делать-то собираюсь? Со мной-то что будет, если я его в милицию сдам? Он же моя единственная надежда… Да, но сын, Валерка! Я его сам, этим извергам на забаву отвезу? Да я умру лучше! Или лучше этих ублюдков сначала убью. Этих нелюдей! А что со мной потом будет – наплевать!.. А что со мной будет? В аду буду вечно гореть – вот что со мной будет. Вечно!! У всех есть какая-то надежда, даже у самого страшного грешника, только у меня одного – никакой. Я душу дьяволу продал. Всё! Единственный мой шанс – это с этим выродком договориться… А как я могу с ним договориться, если он сына моего пятилетнего требует для развлечений! Пока. А что дальше еще потребует – неизвестно. Может, жену потом. Может, меня. Может, еще что. Господи! Господи! Что делать? Что же делать?! Должен же быть хоть какой-то выход! Ну, хоть какой-то!!!»
Следующий кадр. Экран обычный. Никакого фона нет. Герой едет в машине со своим пятилетним сыном. Застывшее лицо героя. Он протягивает руку и включает музыку. (Какая-нибудь мягкая, лиричная инструментальная, грустная музыка.) Потом камера показывает беззаботного, ничего не подозревающего ребёнка.
Следующий кадр. Герой сидит на лавочке. Рядом бегает с мороженым его сын. Опять лицо героя… играющий, резвящийся ребёнок… Фоном – та же грустно-лирическая музыка, что в машине.
Следующий кадр. Музыки уже нет. Герой, держа ребёнка за руку, стоит на лестничной площадке, у двери в чью-то квартиру. Он смотрит на часы. Ровно три! Он медлит еще секунду, смотрит на сынишку, зачем-то гладит его по головке, закусывает до боли нижнююю губу (крупно: влажные глаза героя, в которых читается какая-то смертная тоска) и нажимает кнопку. Не успел еще звук звонка затихнуть, как дверь распахивается. На пороге стоит тот же самый мужчина, его вчерашний посетитель – Дьявол, Сатана или кто он там на самом деле! В общем, ОН! Сразу же опять появляется еле слышный мрачный звуковой фон и еле заметное пламя на заднем плане.
Герой потрясен. «Вы?!» – в шоке произносит он. Он ожидал увидеть кого угодно: какого-нибудь монстра, маньяка, чудовище в человеческом обличии или даже целую толпу чудовищ, но только не ЕГО! Он настолько растерялся, что буквально застыл перед дверью, крепко держа за руку сына. Внутренний голос кричит: «Все пропало! Он передумал.» – «Проходите, Игорь Иванович!» – мужчина посторонился и приветливо улыбнулся сынишке героя. Тот доверчиво улыбается ему в ответ. Герой, продолжая прибывать в каком-то шоке, входит, двигаясь как лунатик, механически переступая ватными ногами и таща за собой сына. Мужчина прикрывает за ним дверь, еще раз улыбается смотрящему на него снизу вверх ребенку и говорит, обращаясь к герою:
– «Итак, Игорь Иванович! Вы сейчас поедете домой и расскажете своей супруге, Вере Валентиновне, всю Вашу историю. От начала до конца. Во всех подробностях. Как Вы вчера заключили со мной договор, как хотели его потом во что бы то ни стало, любой ценой расторгнуть. И зачем Вы сюда сейчас приехали и зачем привезли с собой своего сына. Всё-ё расскажете! Как на духу, – мужчина усмехается. – Все свои самые тайные мысли. Если Вы это сделаете, договор Ваш ровно в полночь сгорит, – мужчина протягивает Герою договор. Тот принимает его безжизненной рукой. – Если же Вы хоть что-то утаите, приукрасите, скроете, попытаетесь выставить себя в лучшем свете – он останется цел. И тогда – всё! Это Ваш последний шанс. Единственный. Второго не будет. Так что помните об этом. Когда перед женой будете исповедоваться, – мужчина опять усмехается. – Малейшая фальшь – и всё! А теперь идите. Вы свободны. Я Вас больше не задерживаю. Сын у Вас хороший,» – уже стоя в дверях, добавляет он и захлопывает дверь.
Герой подходит к лифту и нажимает кнопку вызова. Потом едет с сыном в лифте (камера показывает их в лифте). Спустившись вниз, он подходит к своей машине, открывает её, усаживает рядом с собой сынишку, пристегивает его и трогается с места. Они едут в машине.
Лицо у героя всё это время абсолютно безжизненно. Вообще действует он совершенно автоматически, словно какой-то робот или зомби. Лицо героя. Звуковой фон и пламя на заднем плане по-прежнему присутствуют.
Звукового фона и пламени нет.
Герой открывает ключом дверь квартиры. Рядом его сын. Они заходят в квартиру. С кухни выглядывает жена. Увидев сына, она сначала опешила, а потом не на шутку встревожилась и бросилась к герою:
– «Что случилось? Почему ты его привез? Что произошло? С мамой что-нибудь?» – «Мне надо с тобой поговорить. Немедленно. Прямо сейчас, – мертвым голосом, монотонно произносит в ответ герой. – Иди на кухню. Я сейчас приду. Валерке только мультфильмы поставлю, чтобы он нам не мешал.»
– «Мультяшки хочешь посмотреть? Про волка? – преувеличенно-игриво обращается он к сыну и, не дожидаясь ответа, тащит его в спальню. Суёт в магнитофон кассету и включает телевизор. – Посиди здесь и посмотри мультики. А мы с мамой пока на кухне поговорим. Ладно?»
– «Да!» – смеясь, отвечает ребёнок, с восторгом наблюдая на экране за приключениями любимых персонажей мультфильма.
– «Сиди спокойно и не балуйся,» – бросает ему напоследок герой и идёт на кухню.
Перепуганная насмерть и белая как мел жена сидит за столом и молча на него смотрит.
Герой смотрит на неё, набирает побольше воздуха и, словно бросившись в омут с головой, начинает рассказывать: – «С мамой всё нормально, успокойся. С Валеркой тоже. (Жена облегченно вздыхает.) Так что не отвлекайся и не думай об этом, а слушай лучше, что я тебе сейчас расскажу. Это очень важно.
Вчера я ушел с работы пораньше. Делать было нечего, погода была хорошая, и я зашел в сквер и сел на лавочку. Пока я там сидел, ко мне подошли телевизионщики: девица с микрофоном и парень с камерой.»
Герой задумывается на секунду.
Голос мужчины за кадром: «Если Вы что-то утаите!..»
«Девица мне понравилась, стильная такая, в моем вкусе»,– добавляет герой.
– «Ты не удивляйся и не перебивай меня. Сейчас всё поймешь,» – равнодушно замечает он, увидев, что изумленная жена явно собирается что-то сказать.
Та, однако, молчать вовсе не собирается.
– «Чего я пойму? Что тебе девицы в джинсовых костюмах нравятся? Ах, ты, козел старый! И не стыдно тебе такое мне говорить?»
– «Стыдно,» – совершенно бесцветным голосом подтверждает герой.
– «Так зачем же ты говоришь?» – пораженно переспрашивает жена, глядя во все глаза на героя и чувствуя уже, что происходит что-то не то.
– «Дослушай меня, и ты всё поймешь, – всё так же безжизненно, механически-монотонно отвечает герой и через паузу продолжает. – Так вот. Ко мне подошли телевизионщики: парень и девица.»
– « Это я уже слышала! – не удерживается от язвительного комментария жена. – Девица стильная и в твоем вкусе.»
Герой ждёт, пока она замолчит.
– «Они представились мне, как ведущие какой-то передачи про религию и сказали, что я в прямом эфире. Ну, в смысле, что нас прямо сейчас снимают и по телевизору показывают. Стали задавать вопросы.»
– «Кто? Девица в джинсовом костюме?» – опять едко переспрашивает жена.
– «Да, корреспондентка,» – терпеливо отвечает герой. Но бестолковая бабья дурь жены начинает его, несмотря ни на что, все-таки потихонечку раздражать.
– «Послушай, если ты меня будешь всё время перебивать, я никогда не кончу…»
– «А ты и так уже месяц целый не кончаешь! Ну, понятно!.. У тебя же одни девицы на уме стильные.»
– «Твою мать!! Да твою мать! – в бешенстве орёт было герой, но тут же вспоминает, что происходит, зачем он это все ей рассказывает – и сразу же утихает. – Вера, выслушай меня все-таки, а? – устало просит он. – По сравнению с тем, что ты дальше услышишь… Не до девиц тебе сейчас будет. Послушай просто меня некоторое время спокойно – и всё поймешь. Хорошо? Поймешь заодно, почему я такие вещи… нелицеприятные тебе сам про себя так откровенно рассказываю. Всё поймешь! Подожди только немного и послушай, – герой делает еще одну паузу и трёт лоб, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. – Да… Так вот. Стали задавать вопросы. Верю ли я в бога? Я ответил, что нет. А в черта? Раз, мол, в бога не верите, значит, и в черта тоже?»
– «В кого-в кого? – подозрительно переспрашивает жена. – В черта? То-то ты ко мне вчера приставал со своими дурацкими разговорами!.. Так это поэтому? Я сразу почувствовала, что что-то не так! А то: «просто так!.. просто так!..» Я всегда всё чувствую!»
– «Да. Поэтому. А «просто так» – это я тебя обманывал. Не решался сразу сказать,» – честно отвечает герой.
– «Итак, они.. она меня спросила, верю ли я в черта? Я, естественно, тоже ответил, что нет. Тогда она предложила мне продать душу. Подписать договор. Ну, типа, раз вы ни в кого не верите, ни в бога, ни в черта, то какая вам разница? Почему бы и нет? А мы вам за это деньги дадим. 10 тысяч долларов. (Жена тихонько охает, прикрывая рот рукой.) То есть вы сейчас перед камерой подписываете, а мы вам сразу деньги вручаем. Передача у нас такая. Шоу. Испугается человек или нет такой договор подписать. Говорить-то, мол, все горазды, а вот как до дела дойдет… Ну, в общем, я не испугался, – герой невесело усмехается. – И подписал. Кровью».
– «Как кровью?» – пораженно переспрашивает жена.
– «Ну да! Кровью. У неё иголочка с собой такая была специальная, какими кровь из пальца берут; она меня кольнула быстренько, я и понять ничего не успел. Точнее, я все понимал, просто, я говорю, кольнула она меня ловко, я даже и боли не почувствовал, – твердо поправляется герой.
(Внутренний голос: ««Не понимал он», видите ли!.. Всё я понимал!»)
– Короче, уколола она меня в палец, я приложил палец к договору, и она мне тут же отдала деньги. Вот они,» – герой вытаскивает заранее подготовленный конверт, кладёт его на стол и придвигает к жене.
– «Это что, настоящие доллары? Действительно 10 тысяч?» – потрясенно переспрашивает жена, рассматривая вытащенную из конверта пачку.
– «Да, настоящие. Самые, что ни на есть. Ровно 10 тысяч, – подтверждает герой. – Я в обменнике проверял. Ну, короче, всучила она мне этот конверт, села вместе со своим оператором в машину и мигом куда-то укатила. Вместе с договором. А я с этим конвертом в руках остался. Тут-то я и забеспокоился. До этого я всё как какую-то шутку дурацкую воспринимал – ну, как обычно телевизионщики прикалываются: скрытые камеры всякие устанавливают, «Сам себе режиссер» и прочее – а тут понял, что шутки кончились. Какие уж тут шутки! 10 штук зелени – это тебе не шутка!
Ну, и стал я думать, что же я наделал? Хоть и не верю я ни в какого черта, а все-таки… Деньги-то реальные. Дали же мне их за что-то? Как я ни прикидывал: и так, и этак, какие объяснения для себя не придумывал – не получается ничего. Не сходится! Придумывай, не придумывай – а вот они, 10 тысяч! Никуда от них не денешься. Что мне их, подарили, что ли? Просто так? Бред! Да и никто мне не говорил, что мне их дарят! Мне прямо и честно сказали: мы покупаем у вас вашу душу. А я, дурак, и продал. Добровольно. И кровью расписался,» – герой переводит дух и кидает взгляд на жену.
Та сидит, приоткрыв рот, и завороженно на него смотрит.
«Мыльная опера, блин, ей! Приключения. Дон Педро вручает пакет с деньгами донне Хуанитте,» – с горечью думает герой (звучит внутренний голос) и, тяжело вздохнув, продолжает:
– « Ну, в общем, когда я все это осознал, то забеспокоился. Димке Соколову позвонил. Так, мол, и так, говорю. Если б тебе душу предложили продать, ты бы согласился? Он говорит: нет. Нет и всё! Без всяких объяснений. Я даже удивился… Я хоть каких-то разговоров ожидал, а тут такая реакция. Тут уж я совсем задергался. К тебе было сунулся, но ты тоже ни в какую!»
– «Естественно, – не утерпела опять жена. – Это ж надо додуматься, такое спросить. Душу продать!»
– «Ну, подожди, Вер, подожди,.. – просит герой. – Не перебивай меня, а? Дай мне выговориться. Мне и без того тошно. Хоть в!.. Сам знаю, что дурак.(«Если б только дурак, – безнадежно-тоскливо думает он (внутренний голос). – Это ведь только цветочки. Погоди, сейчас ягодки начнутся.»)
Ну, в общем, совсем я перепугался. А что, думаю, если ОН и правда есть? И я действительно душу ЕМУ продал? Что тогда?
Ну и стал себя успокаивать. Да не может, мол, этого быть! 21-й век на дворе, а я тут сижу, бабушкиными сказками себя пугаю. Нет никакого!.. Ну, словом, если ОН есть, пусть явится! И ОН явился.»
– «Кто явился? – глядя на него совершенно круглыми глазами, еле слышно шепчет жена. – Ты что, рехнулся?»
– «Вер, я понимаю, как это всё звучит, и что ты сейчас думаешь, но я не сумасшедший. ОН мне действительно явился, и я с НИМ действительно разговаривал. Просто возник вдруг в кресле в виде молодого мужчины, поговорил со мной и исчез.»
– «Да ты заболел! Тебе к врачу надо. У тебя галлюцинации!» – « А 10 тысяч долларов – это тоже галлюцинации!? А договор этот – это тоже галлюцинации!? – Игорь вытаскивает из газеты вложенный туда договор и суёт его жене. Та машинально берёт его в руки и принимается растерянно читать. – Ну, что – убедилась?»
– «Ну и что, что договор? – поднимает на него глаза жена. – Вот тебе из-за него черти теперь и мерещатся! Из-за стресса. Переволновался и напридумывал себе невесть что. Навоображал!» – «Какого, твою мать, еще стресса! – в ярости шипит герой. – Говорю тебе, я с НИМ разговаривал! Вот как с тобой. Ладно, впрочем. Выслушай меня до конца, а там хочешь верь – хочешь нет. Дело твое. Не поверишь – еще лучше. Главное – выслушай.»
– «А почему это я тебя должна слушать? Что это ты так на этом зациклился?» – в голове у жены опять, судя по всему, зашевелились какие-то смутные подозрения. (А может всё-таки?.. Может, все-таки он ей просто голову морочит? А сейчас опять та корреспонденточка молоденькая внезапно всплывет?)
– «Потому, что ОН мне это приказал, – безнадежно говорит герой. – Чтобы я тебе всё рассказал от начала до конца. Во всех подробностях и ничего не утаивая.» – «Ну, в общем, ты сумасшедший. Точно! У тебя мания. Я про такое по телевизору видела.»(«Господи! Ну какая же она, оказывается, дура! – удивленно думает герой. (Звучит внутренний голос.) – Как это я раньше-то не замечал?»)
– «Вер, ты можешь меня просто выслушать? Ну, вот просто молча выслушать, и всё! Просто как бред сумасшедшего. Тем более, что с сумасшедшими ведь не спорят. Их только слушают и во всем поддакивают. Вот и ты только послушай меня, и всё. Можешь даже не поддакивать и вообще не слушать меня, а только делать вид, что слушаешь. Мне это всё равно. Даже ещё лучше. Главное, не перебивай.»
– «Ну, говори, говори,» – сладеньким голоском пропела жена. Пожелание «не перебивать» она, судя по всему, благополучно пропустила мимо ушей и теперь явно готовилась к дальнейшим пререканием и комментариям по ходу рассказа. («А может, оно и к лучшему? – неожиданно вдруг приходит в голову герою.(Внутренний голос.) – Может, она так за деревьями и леса не увидит? Главное за своими цепляньями мелочными не поймет? Решив доказать мне во что бы то ни стало, что она права, что она «всегда всё чувствует», а у меня просто «мания» и что я вообще переволновавшийся идиот. Может, всё еще и обойдется как-нибудь? А вдруг?!»)
– «Так?.. На чем я остановился?»
– «Что тебе явился черт, – ехидно подсказывает жена. – В виде симпатичного молодого мужчины. Хорошо еще, что не женщины. Стильного вида, в джинсах в обтяжку, тебе такие нравятся.»
(«Дура набитая! – с внезапной злобой думает герой. (Внутренний голос.) – Простейшее. Одноклеточное. Одноизвилиновое.»)
– «Да,..» – герой решает больше вообще не обращать внимания на жену, не реагировать на её реплики, а просто рассказывать всё «как на духу», как ему, собственно, с самого начала и советовали, адресуясь непосредственно к какому-то невидимому высшему исповеднику. А жена…
Внутренний голос: « А может, и хорошо, что она у меня такая дурища вдруг оказалась? Она, наверное, и вообще своими куриными мозгами не поймет, о чем сейчас речь пойдет. Просто не догонит. Чего мне с ней спорить? Мне же лучше. Пусть и дальше на всех парах несётся. С богом! Доказывает мне, что я верблюд. Я не против. Я на всё согласен. Хоть на верблюда, хоть на сумасшедшего, хоть на кого угодно! Всё лучше. Чем на самом-то деле. Потому что на самом-то деле для такой твари как я, названия вообще нет. Не придумано ещё. Для такой мрази. Сына родного!.. Да и… Ну да, будем надеяться, что до этого дело не дойдет. До разговоров на эту тему и до объяснений.
Авось, удастся и проскочить. Если немного повезет и особенно, если рассказ мой умненько построить. Сагу о Форсайтах ей рассказать. Про дона Педру и донну Хуанитту.»
«Если Вы что-то исказите, скроете, приукрасите, представите в лучшем свете…» – вдруг всплывает у героя в памяти грозное предостережение. (Голосом мужчины, естественно)
«А я ведь именно это и собираюсь сделать, – внезапно с ужасом осознаёт герой (внутренний голос). – «Исказить, скрыть и приукрасить». «Представить в лучшем свете». Пользуясь внезапно открывшейся беспросветной глупостью моей дуры-супруженицы. Веры, свет, Валентиновны. И чего это она, к слову сказать, так вдруг внезапно поглупела? Именно сегодня. Что-то я за ней ничего такого никогда не замечал. Ну, баба как баба. В меру умная, в меру глупая. Не Софья, конечно, Ковалевская и не Мария Кюри, но женщина в общем-то вполне разумная и здравомыслящая. Способная всё нормально воспринимать.
А сегодня прямо как белены объелась. Как, блин, с цепи сорвалась! Вообще ничего не слушает, не понимает и слова мне сказать не дает. Ты ей про Фому, а она тебе про Ерёму. Талдычит, вон, про свою «манию», и хоть ты кол ей на голове теши! В общем, словно подменили человека. Как будто специально меня подталкивают и подзуживают: обмани её, обмани!.. Запутай! Искази истину!.. Скрой, приукрась! Это же так просто!.. Блазнят.
Н-н-да… Только с кем я собираюсь в эти игры-то играть? С НИМ?! Кого обмануть-то хочу! ЕГО?! Дьявола??!!
Это, наверное, просто еще одно ЕГО испытание. Последнее. Искушение, на которое я чуть было не поддался. Нет уж! Никто ведь со мной спорить и объясняться не будет. Не загорится листочек в полночь – вот и все объяснения. Оставайся со своими хитростями. Хитри и дальше. Нет уж!
И сам-то я, между прочим, случайно ли так подробно всё ей рассказываю? На бобах развожу. Хожу вокруг да около. Мне надо суть до неё донести, а я как раз именно суть-то эту и пытаюсь всеми силами скрыть. Утопить её в море никому не нужных подробностей. В разглагольствованиях про джинсовые костюмы каких-то там девиц.»
– «Вер, слушай, вот что! – герой хлопает слегка ладонью по столу, чтобы привлечь внимание жены. – Слушай меня внимательно. Дело вот в чем. Действительно ли ОН явился или это я сам себе вообразил – не это главное. Главное, что я в это поверил. И попросил ЕГО расторгнуть договор. Любой ценой!
В качестве цены ОН назначил Валерку. Чтобы я его привез по указанному адресу для развлечения… – герой с трудом проглатывает стоящий в горле ком, но всё же справляется с собой и продолжает, – для развлечения целой компании педофилов. И я это сделал. Если бы они его там мучили и убивали – я бы и пальцем не шевельнул. Если бы они тебя потом потребовали – я бы и на это пошел. Я бы вообще на всё пошел! На всё, что угодно. Я бы сам и его убил, и тебя! Собственными руками. И любого другого. Лишь бы самому спастись. Я всех вас предал. Всех и вся. Вот это главное, – он делает паузы, думает немного и добавляет. – И сейчас бы предал. Если бы опять пришлось выбор делать.
И вот еще что. Я ЕМУ, по сути, клятву дал. Говорить тебе сегодня одну правду и ничего не утаивать и не пытаться скрыть или даже приукрасить. Можешь меня спрашивать о чем хочешь, я тебе всё расскажу. ОН мне обещал, что, если я всё это выполню, мой договор сгорит сегодня в полночь, и я буду свободен. И ради этого я на всё согласился». Герой замолкает. Молчит и жена. Герой поднимает на неё глаза. Жена смотрит на него не отрываясь. Судя по всему, она еще не до конца осмыслила только что услышанное. Не мудрено! – «Так ты готов был отвезти… Валерку?..» – наконец тихо-тихо спрашивает она.
– «Ты меня не поняла. Я не «готов был отвезти». Я уже отвез! Сегодня. Только что,» – безнадежным голосом, глядя в стол, горько отвечает герой.
– «Что?! Что ты такое сказал?! Так его?.. Отвечай!! Отвечай немедленно! Что?.. Что они с ним там сделали!!??» – в ужасе кричит жена.
– «Ничего. Ничего с ним там не сделали, – поспешно успокаивает её герой. – Никаких насильников там не оказалось, – так же горько продолжает он. – Там меня ждал тот же самый мужчина вчерашний, ну… ОН, и приказал мне ехать домой и рассказать всё тебе. Я и приехал.»
– «Так его никто не трогал?» – всё еще не в силах успокоиться, взволнованным голосом переспрашивает жена.
– «Нет.»
Жена облегченно вздыхает. Потом глаза её вдруг расширились. Она начала понимать. – «Как… тот же самый … мужчина?.. – запинаясь на каждом слове, неуверенно переспрашивает она. – Что и вчера?.. Ты его и сегодня … видел?»
– «Да. И Валерка видел. Можешь у него спросить.»
– «А вчера… ты говоришь… он просто в кресле возник?»
– «Да. Я вызвал ЕГО, и ОН явился. Возник из ничего. А потом так же исчез. Поговорил со мной и исчез.»
– «А сегодня ты его опять видел?»
– «Да.»
– «Матерь божья! Свят-свят-свят!» – мелко закрестилась жена и забормотала какую-то молитву. Потом взгляд её падает на договор, и она резко и стремительно отодвигается вместе со стулом от стола, инстинктивно стараясь, видимо, держаться от него как можно дальше. – «Так ты действительно продал душу… дьяволу…» – не отрывая взгляда от лежащего на столе листа бумаги с небольшим бурым пятном внизу, тихо, словно про себя шепчет она.
Герой молчит. Он ждёт, пока жена осознает всё до конца.
– «Постой-постой!.. так ты вел Валерку, думая, что там над ним снасильничают?.. надругаются?..» – «Да.»
– «И ты… И говоришь, если бы даже его там убили, ты бы и слова не сказал?»
– «Да.»
– «И сам бы убил? Собственными руками? Своего сына?! Как? Ножом? Как Иван Грозный?»
– «Не мучай меня!! – кричит герой. (Голос мужчины в голове, за кадром: «Не пытайтесь ничего скрыть и приукрасить!») – Как сказали бы. Как сказали бы, так и сделал. Ножом, значит ножом.»
– «И меня бы убил?»
– «Да.»
– «Но почему!? Почему!? Я просто не понимаю! Я же твоя жена! Это твой сын. Как ты вообще можешь такие вещи так спокойно говорить!? Я просто не понимаю, что происходит! Что с тобой такое случилось?»
Герой некоторое время (секунд 5) молчит. Потом, всё так же уставясь в стол и не поднимая глаз, начинает говорить: – «Послушай, Вера. Постарайся меня понять, – он запинается, мучительно подыскивая нужные слова, чтобы возможно точнее выразить свои мысли. – Я вчера узнал, что Дьявол действительно есть. И ад есть. Одни люди верят в Бога, другие нет, но даже у тех, кто верит, всегда остается зернышко сомнения. По крайней мере, мне так кажется. Да чего там «кажется», так оно и есть! Одно дело, абстрактно верить, и совсем другое – просто знать. Это совершенно разные вещи. Не случайно все те, кто видел Христа и тесно с ним общались, видели его воскресенье – все они стали апостолами, святыми и прочее.
Потому что, твердо зная, что рай есть, загробная жизнь есть, можно здесь, на земле, ничего не бояться и смело на любые муки идти. Твердо зная, что на небесах воздастся. Именно поэтому, наверное, ни бог, ни дьявол никогда не являются никому. И чудес поэтому никаких нет. Потому что это всё бы меняло. Мир был бы тогда другой. Никакой свободы воли бы не было. Ничего бы не было! Никто бы не грешил да и вообще, наверное, ничего не делал. Все бы только молились и мечтали поскорее умереть и в рай попасть. Потому-то наш мир грешный, такой, какой он есть, и существует, что зернышко сомнения всё-таки всегда присутствует. Даже у святых. Кто там знает, что после смерти будет? И будет ли вообще что-то? Может, вообще ничего не будет! Никто же оттуда не возвращался. А живем только одни раз. На этом всё и держится.
Я сбивчиво, наверное, говорю, но это потому, что тема сложная, – герой опять замолкает на некоторое время, а потом, подумав, продолжает. – Ну так, а я вчера действительно узнал, что Дьявол существует. Именно узнал! И ад, значит, существует. И душу я, значит, действительно продал. И буду за это вечно гореть в аду. Вечно!! Представь себе: вечно! Да я умру через 30 лет и забуду после смерти о вашем существовании – и тебя, и Валерки! Души же, вроде, не помнят о своих земных привязанностях. Да если даже и помнят! Ну, сколько я буду вас там помнить? 10 лет? 100? А тут – вечность!
Да что я говорю! Какие 100!
Умру я завтра, ты через год-другой замуж выскочишь и про меня забудешь. Как будто меня и не было никогда. Особенно, если новый муж хороший попадется.»
– «А если я завтра умру – ты меня тоже сразу забудешь? – тихо спрашивает жена. – И опять женишься?»
– «Я уже забыл. Я вообще чувствую себя, как мертвый среди живых. Да я и есть мертвый. Вернувшийся из ада. Я теперь точно знаю, что загробная жизнь есть, и земная для меня – миг перед вечностью. Это – запретное знание, человеку нельзя его знать, теперь я это понял. Не знаю уж, за что Бог меня им наказал.»
_____________________________________________________________________________
Следующий кадр. Минутная стрелка неотвратимо ползёт к двенадцати. (Скажем, без минуты.) Герой сидит за столом на кухне, положив голову на сложенные на столе руки (опираясь подбородком) и не отрываясь смотрит на лежащий перед ним листок (договор). Камера показывает пустую квартиру (проезжает по комнатам), где никого нет. Жена с сыном уехали.
Опять герой, всё так же смотрящий на листок. Потом часы крупным планом. Полночь! Сразу же появляется знакомый уже звуковой фон, по нарастающей. И сразу же картинка вспыхнувшего внезапно договора. Герой по-прежнему сидит в той же позе и бездумно следит, как пламя жадно пожирает бумагу с напечатанным на ней текстом. « Душа », – вдруг бросается ему в глаза последнее нетронутое ещё огнём слово. (Крупно: горящий, обугленный по краям лист, текста уже нет, только слово «душа».) Миг – и оно тоже бесследно исчезает в пламени. Пламя заполняет весь экран, звуковой фон звучит всё громче.
Два голоса, как в предыдущей серии. Справа – юношеский, слева – мужской.
Ю: Спас ли тот человек свою душу?
М: Нет. «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её.»
Звуковой фон – на максимуме, ревущее пламя во весь экран (5 секунд). Конец.