И настал семьдесят седьмой день.
И сказал Люцифер:
– Надо уметь прощать. Хотя порой это бывает очень трудно.
ПРОКЛЯТИЕ — 2.
(«Я хотел бы, чтобы люди были виноваты передо мной лишь настолько, насколько у меня хватит духу их покарать» — лат.)
Тит Ливий.
Блядь! – Зенкин поспешно налил себе еще водки, трясущейся рукой поднес ко рту и залпом проглотил. Просто влил в себя, не чувствуя вкуса. – Блядь! Блядь! Блядь! Будь все проклято!!
Картины того памятного вечера по-прежнему стояли перед глазами как живые. Словно это только вчера все было.
Его четырехлетняя дочь, смеясь, выбегает на проезжую часть… Потом «Мерседес» этот… Визг тормозов… Глухой удар…
Зенкин зажмурился и бешено затряс головой.
Нет! Нет! Нет! Этого не было! Это мне приснилось!
А по щекам его катили слезы.
А эта самодовольная сволочь за рулем! – Зенкин резко открыл глаза и ненавидящим взглядом уставился перед собой. – Если есть на свете Бог!.. Проклинаю!! Всю его семью! Всех его выродков! Всех!! До единого! Проклинаю!! Пусть они все сдохнут! Все. До седьмого колена!
Зенкин поднял голову не понимая, что его разбудило. Звонок повторился. Зенкин мутно посмотрел на заставленный объедками стол, встал и, пошатываясь, побрел к двери.
– Владимир Иванович? – стоявшая на пороге женщина была ослепительна. Словно из какой-то другой жизни. Больших денег и больших людей.
– Да? – полупьяный и не проснувшийся еще до конца Зенкин машинально подтянул рукой свои старые сползающие треники. – Это я. И чего?
– Можно войти?
Зенкин секунду подумал, пытаясь понять, чего от него хотят, потом все же посторонился:
– Ну, проходите…
– Владимир Иванович! – женщина казалось очень взволнованной. Она будто и не замечала ни грязи вокруг, ни то, в каком неприглядном, затрапезном виде стоит перед ней пьяный Зенкин. – Я жена того человека, который сбил Вашу дочь.
Зенкин вздрогнул и дико вытаращился на женщину.
– Что? – онемевшими губами еле слышно прошептал он.
– Да. Я его жена, – длинно и прерывисто вздохнув, повторила гостья, – и я…
– Головка от хуя! – грубо оборвал ее Зенкин. Он почувствовал, что ненависть его вспыхнула внезапно с новой силой. – Чего ты припёрлась сюда? Кто тебя сюда звал?
– Я Вас прошу!.. Я Вас прошу… – женщина с трудом сдерживала рыдания. – Снимите свое проклятие! – наконец не выдержала и разрыдалась она. Косметика потекла по лицу. – Пожалуйста! Прошу Вас.. Дочь!.. Сын!… Прошу Вас!..
– А… а… – Зенкин даже растерялся на мгновение. – Какое еще проклятие?
– Мне сон приснился, – стиснув на груди руки, простонала женщина. – Что Вы наложили на нас проклятие, и оно непременно сбудется. Если Вы сами его не снимете. Я Вас прошу!.. Умоляю!.. Ради детей!..
– А-а!.. Детей!.. – Зенкин ощутил, что пред глазами у него всё поплыло.
– Ради детей, говоришь!.. А моя Валечка?! – он задыхался. – Чего ж ты весь этот месяц сюда не прибегала, а только теперь примчалась, когда жареный петух в жопу клюнул?! Только теперь про детей вспомнила?!.. Моя дочка, значит, это одно, а твои?.. Соси! – он резким движением спустил тренировочные вместе с трусами. – Это для начала. А там посмотрим. Давай, давай!.. Чего уставилась?!
– Так мы договорились?.. – робко проговорила женщина, поднимаясь с колен и тщательно вытирая платочком рот. – Я могу надеяться?.. Вы снимите теперь с нас своё проклятие?
– Еще чего! – грубо захохотал Зенкин, натягивая трусы со штанами. – Пиздуй отсюда! Сосать сначала научись. Ш-шалава! Проваливай!! Сдохнешь вместе со своими выблядками!
– Так как всё-таки всё было? А? Владимир Иванович? – следователь осторожно присел на самый кончик стоявшего у кровати стула.
– Она не виновата ни в чем, – судорожно переводя дыхание и морщась от резкой колющей боли в груди, взрывающейся при каждом слове, с трудом проговорил Зенкин. – Я сам на нее напал. Нервы не выдержали. Она просто защищалась. Это самооборона.
Он почувствовал сильное утомление и закрыл глаза.
Следователь помедлил еще немного, потом тихонько встал и неслышно вышел из палаты.
К вечеру Зенкина не стало.
И спросил у Люцифера Его Сын:
– Исчезло ли проклятие вместе со смертью того человека?
– Да, – ответил Люцифер Своему Сыну, – исчезло. Он всё же снял его.